Зинаида Яковлевна Т. была невероятно, неповторимо, неправдоподобно...некрасива! Когда она впервые входила в аудитоирию, студенты зажмуривали глаза. Но стоило ей начать лекцию, все мгновенно забывали о её внешности. Блистательный ум, острота мышления, невероятное чувство юмора. Всегда прямая спина и идеально уложенные волосы.
В те времена в институте Герцена, и особенно на отделении иняза, царила обстановка абсолютной вольности. Клубы табачного дыма в корридорах, профессора стреляющие “лишнюю” сигаретку у студентов. Ходить на занятия считалось неприлично, прогулять семинар было нормой. А главное, ни деканат, ни сами учителя не обращали на это внмания.
И только у З. Я. классы были всегда полными. Мы не то что боялись, нам просто в голову не приходило, что можно сбежать с её занятий. Это было аксиомой не требующей доказательства.
З.Я. вела у нас “Теорию перевода”. Никогда раньше я не думала, что переводить с иностранного на родной язык намного сложнее, чем наоборот. Необходимо сохранить мелодику и ритм оригинала и в то же время не потерять глубину и красоту русского языка.
Мы мучались, страдали, переживали. Как в школе, перезванивались вечерaми, старались найти верные слова - и с ужасом представляли как на утро предстанем пред “очами” нашего строгого судьи.
В нашей группе училась Ирка Н. Девушка не очень умная, вернее, очень неумная. Однако, нрав у неё был легкий, человеком она была дружелюбным и к жизни относилась радостно. На это имелись веские причины: её мама дружила с З.Я., к тому же, была “подругой” ректора института. И когда мы терялись, именно Ирка прикрывала нас, принимая огонь на себя: “Девчонки, не волнуйтесь, что-нибудь придумаю.”
Переводили что-то из Хэмингуэя. Война, солдаты, смерть, морг. У Хэма это звучало элегантно и тонко. У нас - топорно и грубо. Наш “коллективный разум” никак не мог найти подходящих слов. “Девчонки, не волнуйтесь, что-нибудь придумаю.” Начинается занятие. З.Я. проверяет домашнюю работу. Ирка гордо зачитывает: “В морге, на мраморной плите лежали трупы, вытянувшись по стойке смирно”.
Ждём.
З. Я. смотрит на нас. Молчит. Минута, две - вероятно пытается осмыслить услышанное. Мы боимся дышать.
Наконец, она произносит: “Леди (она всегда обращалась к нам на Вы, и называла нас леди), трупы, которые в состоянии вы-тя-нуть-ся по стойке смирно...Сильно. Хичхок рыдает от зависити...”
Где провинциальным девочкам того времени знать, кто такой Хичхок. Мы подумали, что она нас пoхвалила.
Сомерсет Моэм. Лондон. В рассказе два лорда решили отобедать в закрытом аристократическом клубе. И заказали они себе жаркое из седла барашка. Мы крутили и так и эдак. “Седло барашка.” Никогда не слыхивали о таком. Нам сразу представилась степь, табуны лошадей, сбруи, попоны - всё это в Лондоне? - Чепуха какая-то.И опять Ирка - наша спасительница: “Девчонки, не волнуйтесь, что-нибудь придумаю.”
На уроке, довольная собой, она гордо произносит: “Лорды решили побаловать себя, и заказали жаркое из...конины.”
З. Я. была человеком холодным, сдержаным, скупым на какие-либо эмоции. Но тут...сначала она побледнела, потом залилась румянцем, затем по её лицу пошли какие-то пятна. При этом, она не произнесла ни слова! Мы откровенно перепугались. В то же время стало необычайно интересно – что же вызвалао такую бурную реакцию ( ни сном, ни духом не могли мы представить, что это хоть как-то связано с нашими виршами).
Наконец, З.Я. шумно выдохнула и медленно, тихо произнесла: “ Леди, иногда полезно застaвлять серое вещество работать. Это - Английские а-рис-то-кра-ты, а не монгольские пастухи - ну не могли они есть конину!”
Самое-самое последнее занятие самого последнего дня в институте перед началом госэгзаменов. Вы, конечно догадались, что это было “Теория перевода”. Там где остальные профессора отпустили своих студентов - ведь последний день!- З. Я. начала урок как обычно, с опроса домашнего задания. Смешно, что мы даже и не предполагали, что может быть иначе.
И опять проблема: приличные советские девочки никак не могли понять слово “АПЕРИТИВ” – aperitif. “Советские люди в магазин на машинах не ездят” - “Советские люди не пьют лёгкие вина для аппетита”.
И впервые, мы отважились: “Зинаида Яковлевна, мы не знаем как перевести aperitif. Мы даже не знаем, что это. Признав жуткую правду, все девчoнки втянули головы в плечи и приготовились к казни.
И тут...наша “железная леди”, наша З.Я. мечтательно улыбнулась, как-то игриво повела плечиком, наклонила идеально уложенную головку набок и произнесла: “Ах, девочки ...(впервые это было не “леди”). Ах, девочки, аперитив - это замечательно!.. Вот помню в Лондоне...мы сидели...Она замолчала. Мы затаили дыхание и ждали продолжения.
Но… продолжения, увы, не последовало. З.Я. вновь улыбнулась - второй раз за урок!! - и сказала: “А знаете, идите на улицу, погода замечательная. И вообще, это ведь последний день - хватит мучаться. Отдыхайте!”
Так закончилась наша учёба в институте.
Аперитиф я вперые выпила здесь, в Нью-Йорке. Много лет спустя. В тот день я подняла бокал в память о замечательной З.Я.
Recent Comments