История правдивая, и абсолютно невероятная #2
Ленинград. Обычная средняя школа в новостройках около Пискарёвского кладбища. Мне 20 лет, и я—новая “классная” у 5-го Б. Мы прожили вместе шесть лет. И вот они уже десятиклассники. Десятый, выпускной класс. Сильные умные мальчишки, красивые умные девчонки. Одна беда: они уже выросли из школы, им там скучно, тоскливо. Каждый, божий день Тамара Наумовна, директор школы, вызывает меня на ковер: “Ваш 10-й Б…”. Я уже знаю джентельменский набор проказ—“сорвали урок, курили за углом, дразнили молодую математичку, сбежали всем классом с Литературы и играли в футбол вместо урока... и пр, и пр, и пр.” Я киваю головой, а сама думаю что с этой Литературы я бы тоже сбежала.
Мой 10-й Б хорошо знал, что глубоко в душе я на их стороне.
Однако, и моему терпению однажды пришёл конец. После очередного вызова в кабинет директора я вернулась к своим десятиклассникам и в гневе сказала: “Ну сколько можно пакoстить по-детски? Если решили проказничать, так уж играйте по–крупному!” Я ничего не имела ввиду. Это была тирада уставшей училки. Но мы же помним историю про ящик Пандоры…
Поздно вечером раздался телефонный звонок. Звонила Тамара Наумовна. (Hикогда раньше она не беспокоила меня дома). “Людмила Михайловна, вы не знаете где ваш классный журнал?”
Те кто учился в СССР в 70-е годы, должен помнить, что в конце учебного дня все журналы должны были быть в учительской. Ученикам туда входа не было. Но это к тому же был журнал 10-го класса!!! Документ на основе которого выписывался Аттестат об окончании школы. Он по закону хранился в школе ещё двадцать пять лет.
“Не волнуйтесь,” сказала я диретктору. “Кто-то из учителей выставлял оценки и оставил журнал в классе. Утром найдём.”
Но и утром мы его не нашли. Кошмар, скандал, катастрофа! РОНО, ГОРОНО, расследования!
И я пошла в 10-й Б.
—“Ребята, верните журнал.” Тридцать две пары глаз—честно и искренне смотрели на меня: “Людмил Михалн, да как мы могли? Да мы никогда…, да разве ж мы..?”
—“Вы понимаете, что вы можете не получить Аттестат? Что это скандал и позор для школы? Что меня могут уволить?”
—“Людмил Михалн, да как мы могли? Да мы никогда…, да разве ж мы..?”
—“Но ведь я должна буду сидеть с утра до ночи и востанавливать каждую страницу и все отметки? Хоть меня пожалейте!”
И опять: “Людмил Михалн, да как мы могли? Да мы никогда…, да разве ж мы..?”
Мне таки пришлось сидеть несколько недель и восстонавливать все списки и все оценки за весь год!!! А про ужас проверок и взубчек я просто умолчу.
Закончился учебный год. Цветы, слёзы последнего звонка. Волнения, переживания экзаменов.
Выпускной вечер. Опять море цветов, благодарственные речи, мои, вдруг повзрослевшие десятиклассники, чуть грустные родители. Оркестр. Я танцую вальс со своим любимым учеником Максимом Барябиным. В 10 вечера, по традиции школа закрывается, и мы собираемся идти гулять в белую ночь.
—“Одну минуту! У нас ещё один подарок для Людмилы Михайловны.“
И Саша Мартыненко преподносит мне...вы уже догадались: классный журнал 10-го Б!
На каждой странице журнала фото с уроков (как они умудрились снять все это?), стихи посвящённые каждому отдельному предмету, фото мальчишек, курящих за углом школы—летопись всего года в 10-м классе. Я думаю, что мои ребята потратили на это больше времени, чем на домашку. А уж удовольствия было в разы больше! Позднее я узнала, что некоторые родители (!!?) принимали посильное участие в этом творчестве.
Что тут началось!…
—“Сделайте что–то”, фальцетом заверещала директор Тамара Наумовна. —“Надо жаловаться“, басом протянул завуч Юрий Николаевич. —“Они поплатятся за это”, пригрозила историчка Нина Петровна.
И только я почему–то была абсолютно спокойна: сделать ничего было нельзя, ребята уже имели Аттестаты на руках. Жаловаться можно было разве что родителям, которые были тут же и, казалось, получали удовольствие от поисходящего. Поплатятся? Как?
Так журнал оказался моей собственностью, памятью о 6-ти бурних годах прожитых с 10-м Б.
Прошло года три-четыре. Я работала в другой школе. С 10-м Б мы дружили и виделись на каждый день Учителя и мой день рождения. Однажды позвонила мне моя любимица Света Иванова: “Людмила Михайловна, можно мне к вам подъехать?” “Конечно”.
Света приехала и обратилась ко мне с неожиданной просьбой:
—“Можно я заберу у вас журнал?”
—“???”
—“Я люблю Андрея З. Но мы расстались. Журнал - это единственное место где есть его фотографии, и его фамилия на каждой странице. Я очень хочу чтобы журнал был у меня.
Непонятная просьба умной,мудрой Светы. И, до сих пор непонятная мне самой моя реакция:
—“Конечно, я тебе журнал отдам. Но я никогда больше не хочу тебя видеть или слышать о тебе.”
Света ушла. С ней “ушёл” мой необычный трофей.
Прошло ещё несклько лет.
1992-й год. Мы уезжаем в Америку. И опять 10-й Б у меня в гостях. Традиционный “отвал”. Специально для них. Моногие пришли с жёнами или мужьями. Не было только Светы.
Мы в Америке. Всего несколько месяцев. В один из дней “у меня зазвонил телефон.”
—“Кто говорит?”
—“Игорь Макаров” (слон). Я пришёл на “Крузенштерне”, и мы стоим в порту. Можно к вам?
Через час Игорь звонил нам в дверь. После охов и ахов, с улыбкой чеширского кота, мой бывший ученик говорит, “А у меня для вас подарок. Догадайтесь. И не спрашивайте, как нам удалось забрать его у Светки”.
“ЖУРНАЛ???”
Так закончилось почти кругосветное путешествие журнала 10-го Б.
Он лежит на моей книжной полке в Бруклиновской квартире. Порой я листаю его, и на одной из страниц читаю начало стишка: “Людмил Михалн сердится, а Мартыненко вертится…”
Recent Comments